Автостоянка.

Сначала был лес.

Потом пришли люди, проложили дороги и  построили большой красивый дом с окнами из стекла. Эти люди были романтиками, они съехались со всей страны строить новый город на берегу большой сибирской реки и хотели, что бы их город был самым красивым из всех городов. Они строили свои дома, не трогая лес, они строили широкие дороги для автомобилей и еще строили маленькие дорожки для своих велосипедов. Тогда в этом городе никого не удивляло, что сорокалетний действительный член кучи разных заморских академий весело ехал на работу на велосипеде,  а позади медленно полз солидный лимузин с растерянным водителем за рулем.

 Они посадили под окнами самого большого дома, стоящего на самом красивом месте, две  ёлочки. Ёлочки были маленькие и очень хорошенькие. И у людей, и у зверей, и у деревьев маленькие дети всегда очень хорошенькие. Ёлочки шаловливо играли своими маленькими веточками, делились друг с дружкой своими маленькими детскими секретами, то ссорились, то мирились с растущими рядом молоденькими сосенками. Большой дом со стеклянными окнами закрывал их от холодного северного ветра, люди из дома убирали весной мусор из-под ног у ёлочек, и жилось ёлочкам весело и привольно. Потом люди посадили рядом  с ёлочками молоденькую липку. И еще рядом вырос клен.

            Клен вырос сам по себе, его никто не садил. Просто семечко клена принес однажды Ветер. Ветер положил семечко на землю, припорошил пылью, сбрызнул из ближайшей тучки дождиком и улетел. Скорее всего, Ветер просто забыл про это семечко, он же всегда был ветреным. А клен вырос. Но так как за кленом никто не ухаживал, и рос он у самой дороги, на бедной и твердой почве, то и вырос он кривым и некрасивым. Люди много раз хотели спилить этот клен, но всякий раз, занятые своими людскими делами, забывали про него.  А клен все рос и рос, и с каждым годом становился все более корявым.

            Ёлочки же с каждым годом все хорошели. Каждый год, зимой, люди украшали ёлочек красивыми разноцветными лампочками, обычай у них был такой. Назывался этот обычай у людей «Новый Год». Ёлочки не знали, конечно, названия этому, но все лето и еще ползимы с нетерпением ждали этого праздника. А потом  две недели радостно сияли разноцветными огнями, озаряя вокруг и снег, и хрустальные стекла большого дома. И еще долго–долго вспоминали с восторгом, у кого из них был ярче красный цвет, у кого зеленее зеленый. Ну и конечно, очень - очень гордились перед сосенками и тоненькой липкой.

            Липку они в подружки не принимали совсем. Липка с детства была  тоненькой и болезненной, так как садовник при посадке повредил ей корешки. Корешки так и не зажили и постоянно болели, плохо питая худенькое тельце соками. Кроме того, липке не хватало света, дом со стеклянными окнами заслонял собой солнце по утрам и вечерам, а ведь всем известно, как липы любят солнце. Вот и была  липка бледной и хилой. Она молча сносила насмешки двух гордых красавиц, росла себе тихонько в сторонке, и росла. 

            Росли и ёлочки. Незаметно, каждый год понемногу. Жеманно перешептываясь друг с другом, стали кидать кокетливые взгляды на клен. Они не считали корявый и неуклюжий клен за равного себе, ведь клен был самосейкой, ему самому приходилось бороться за жизнь, его не украшали разноцветными лампочками, и был он  из лиственной породы, а ёлочки были из благородной хвойной. Обе они вздыхали по мощному стройному кедру, что рос у другого дома, и пыльцу которого весенний ветер иногда приносил им. Но кедр был далеко.

А еще ёлочки любили мечтать. Они слышали от людей, что где-то

 далеко-далеко есть синее море, где всегда тепло. Растут у этого моря стройные

вечнозеленые кипарисы, прекрасные и величавые. Несмотря на то, что у моря

не бывает снегов и холодов,  кипарисам тоже иногда приходится несладко. То жара приключится такая, что хвоинки скручиваются и желтеют, то ветер с моря налетит и  ветки обломает. И мечтают кипарисы прижаться к мощным

раскидистым еловым веткам, спрятаться от непогоды. Но нельзя им. Это у

 людей и зверей все просто, к кому захотел, к тому и пошел. А деревья так не

 могут.

 Но мечты мечтами, а жить-то надо. «Что делать, - говорили ёлочки, - на безрыбье и рак – рыба» и продолжали кидать игривые взгляды на клен.

А клену было не до них. Он боролся за жизнь, вспучивая своими корнями асфальт, снова и снова отращивая обломанные людьми ветки. Зимой тяжелые комья снега пригибали клен к земле, пытаясь его сломать, холодные ветры гнули клен, выкручивая ему ветки.  Но приходила весна, и он снова и снова поднимался и радостно зеленел навстречу солнышку.

            Все лето клен выращивал свои семена-самолетики. Сначала семянышки были крошечные, их не было видно  между зелеными листьями, затем они росли, крепли, у них появлялись крылья. Тоненькие прозрачные крылышки, точно такие же, на каких прилетел и их клен-отец в эти края. И  вот, наконец, наставала осень. Листья сброшены, но семянышки еще не торопятся покидать отцовские ветки. Они шелестят, шепчутся между собой, мечтая о том, куда они полетят, где пустят свои корешки, получают последние наставления от отца. Все ждали Ветра, старого отцовского знакомого.

            Летом  к деревьям приходил из лесу бурундук. Он весело носился по ветвям, мелькая полосатой спинкой, набивал щеки какими-то семянышками, внезапно исчезая и появляясь снова. Елочки пытались играть с бурундуком, загораживая ему веточками дорогу, но ему было всегда некогда. Ему надо было готовиться к зиме, а не играть. На зиму бурундук куда-то пропадал, наверное, заваливался спать, но вместо него приходили две белочки. Им было голодно в зимнем лесу, и они перебирались поближе к людям, у которых всегда можно было выпросить корочку хлеба или подсолнечных семечек.

            Однажды в большом доме со стеклянными окнами, появился кот. Когда кот был еще котенком, его взяли в одну семью, что бы маленьким детям было с кем играть. Но дети выросли, кот стал не нужен, и родители унесли его на работу, где добрые тетеньки-вахтерши  стали кота подкармливать. Кот был жирный и ленивый, мышей живых он  не видел ни разу, так как  всю свою жизнь пролежал на диване. Теперь он тоже лежал все время на диване, только на другом, но как-то раз кот решил встать с дивана и немного погулять. Вышел,  увидел белочек и сразу вспомнил, что он хоть и домашний и жирный, но все-таки хищник.

            А белочки в это время беззаботно играли. Одна бегала вниз головой по стволу ели, вторая, отбежав далеко-далеко от деревьев, нашла  в снегу сухарик и грызла его, не видя опасности.  Опасность увидели елочки. Они замахали изо всех сил ветками, закачали стволами… Но белка была слишком далеко. Не услышала. Так и погибла в кошачьих когтях, не успев даже понять, кто это на нее прыгнул из-за сугроба.

            Вторая белочка, увидев гибель подруги, ушла, и больше не приходила никогда.

            А жизнь шла. Ёлочки все кокетничали и любовались собой. Незаметно их стали называть уже не ёлочками, а елями. Люди из дома со стеклянными окнами, которые раньше надевали праздничные гирлянды на елочки просто руками, стали уже пользоваться для этого шестами. Но ёлочки этого не знали, они просто думали, что это люди вокруг мельчают. Но люди не мельчали. Они просто старели. Люди не умеют жить так долго, как деревья. Многие из тех, кто помнил ёлочки маленькими, ушли на пенсию, кое-кто умер, а новые люди, те, кто пришли им на смену, просто стали забывать старый обычай украшать ёлочки гирляндами. И вот постепенно, сначала одну зиму, затем вторую, а затем и навсегда, люди забыли про ёлочки. Ну, нет, про гирлянды они не забыли, просто они стали украшать гирляндами не ёлочки, а свой праздничный стол. И в Новогоднюю ночь они собирались за столом, ели, пили, кое-кто напивался даже допьяна. А ёлочки грустно заглядывали в большие стеклянные окна, вспоминали свою молодость и  тех людей, которые впервые украсили их в Новогоднюю ночь.

            Новым людям стало не до ёлочек. Новые люди были другими. Они были все страшно заняты. У людей стало модно быть «деловыми». Весь день они бегали и суетились, занятые своими делами. И мало кто из них подходил к окну, и уж вовсе никому не приходило в голову поднять лицо и полюбоваться двумя темно-зелеными красавицами. Время, когда лохматые и бородатые кандидаты наук с веселыми шутками и розыгрышами делали серьезную науку, прошло. Настало время набриолиненных  менеджеров с серьезными лицами, делающих нешуточные деньги.

Те веселые бородачи ценили в первую очередь в человеке суть, а не то, в чем человек одет и на чем ездит, и запросто могли явиться на защиту собственной диссертации в драном свитере. Для новых же людей было очень важно «казаться», а не быть, и совершенно не имело значения, что у человека за душой. Главное для них, что бы костюм был от Кутюрье и блестящий заморский автомобиль.

Блестящих автомобилей с каждым днем становилось все больше и больше. Им уже стало не хватать тех широких дорог, построенных бородачами, и велосипедные дорожки стали постепенно, одну за одной, сносить. Стали исчезать и велосипедные стоянки возле магазинов и кинотеатров. Вместо них появились стоянки автомобильные. Да и сами кинотеатры постепенно исчезли. На их месте появились казино и ночные клубы, где припомаженные менеджеры играли в свои серьезные игры.

Однажды возле ёлочек появились бульдозеры и какие-то люди в оранжевых спецовках  стали деловито обносить все вокруг проволочным забором. Ёлочки с любопытством смотрели на непривычную суету под ногами.

В руках людей в оранжевых спецовках появились противно ревущие бензопилы и стальные цепи с зубьями стали рвать молодые упругие тела наших ёлочек. Елочки вскрикнули от нестерпимой боли, и медленно, с глухими стонами, ломая с треском свои ветки, легли на землю.

             У растений все процессы в организме протекают гораздо медленней, чем у животных, поэтому срубленное дерево может еще несколько дней жить. Но несколько дней им не дали. Ёлочки лежали на земле, и с них, еще живых, рабочие срубали ветки. Затем попилили на части, что бы стволы влезли в кузов, и увезли на свалку.

            На следующий день настала очередь клена и тоненькой липки.

А через неделю возле дома со стеклянными окнами красовалась новенькая автостоянка, а к окнам подходили причесанные менеджеры в модных костюмах и с серьёзными лицами любовались на свои блестящие автомобили.

26 мая 2004